Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение   ::   Штрик-Штрикфельдт Вильфрид Карлович

Это – с немецкой точки зрения. Для русских же добровольцев это решение означало крушение их надежд увидеть когда-либо свой родной дом. Может быть, они еще ясно не осознали, что им предстоит, но у них были страшные предчувствия.

Как я уже говорил, большинство добровольцев попало в плен к немцам в начале войны. Позади у них был сталинский террор. О западном мире они тогда ничего не знали. Они видели превосходство немцев и верили в немецкую победу. Они собственно не были революционерами. У них не было ни политических целей, ни вождя, ни организации. Многие из них хотели лишь пережить войну, не умереть с голода. Они боялись плена в чужой стране. Они хотели остаться на родине, в знакомом им мире, где у них были родные и друзья и где говорили на родном языке. Немецкие переводчики, с которыми они столкнулись прежде всего, были дружелюбными людьми, говорили также на их родном языке и понимали их нужды. К тому же, Сталин считал всех пленных изменниками родины. Они стали «хиви» или добровольцами, ибо так распорядилась судьба. И каждый из них хотел бы посчитаться со Сталиным.

Лишь на немецкой стороне у них открылись глаза, и они увидели, как велика была разница между обоими мирами. За месяцы и годы они узнали, что немцы смотрят на русских как на людей второго сорта, – их немецкие командиры частей и те немецкие солдаты, с которыми они имели дело, возможно были исключением. Русские наблюдательны, и они всё примечали. Они пережили перемещения фронта туда и сюда.