Пушки заговорили (Преображение России - 6)   ::   Сергеев-Ценский Сергей

Бывали войны в Европе, но мне не приходилось читать, чтобы какая-нибудь война еще начиналась так же, как эта. Поэтому я, насколько я в состоянии делать заключения, думаю, что эта война будет самой ужасной по своей жестокости..."

Тут Саша остановился и поднял глаза на Сыромолотова.

Художник сидел насупясь. Потом пробормотал:

- Да, вот... вот как обернулось дело с Мюнхеном и прочим...

Наконец, сказал размеренно и связно:

- Мой сын Иван тоже взят в ополчение, а оттуда попал в эту самую, в школу прапорщиков... Успеет ли окончить ее до окончания войны, не знаю, но если успеет, если выйдет офицером на фронт, то я думаю, я уверен, краснеть мне за него не придется.

- Еще бы! Чемпионом мира был, - сказал Геня.

- Да, чемпионом... И даже боролся с каким-то там чемпионом немцев Абергом, и в одном туре, в первом, ему не уступил все-таки...

V

Отворилась тихо дверь из комнаты на веранду, и показалась седобородая, седоволосая, белоглазая голова старого Невредимова, потом боком и тоже тихо, почти бестелесно, появился он весь, хотя и давно уже начавший расти книзу, но достаточно еще высокий.

Алексей Фомич встал и, рассчитывая на то, что старик, должно быть, потерял уже слух, сказал громко:

- Художник Сыромолотов!

Но Петр Афанасьевич слышал пока еще не так плохо, только голова его подрагивала на тощей шее.

- Я догадался, только взглянул, догадался, как же, - отозвался он, здороваясь.

- Я вас разбудил, должно быть, своим приходом не вовремя, извините великодушно!

- Разбудили? Не-ет!.. Не спал я...