Пушкин   ::   Мережковский Дмитрий Сергееевич

Там нежила меня дерев прохлада;

Я предавал мечтам свой слабый ум,

И праздно мыслить было мне отрада.

Ребенку, убежавшему от целомудренной наставницы, в «великолепный мрак» и негу языческой природы – этого «чужого сада», являются соблазнительные привидения умерших олимпийцев – «белые в тени дерев кумиры».

Все наводило сладкий некий страх

Мне на сердце, и слезы вдохновенья

При виде их рождались на глазах.

Красота этих божественных призраков ближе сердцу его, чем «полные святыни словеса» строгой женщины в темных одеждах. Более всех других привлекают отрока два чудесные творенья:

То были двух бесов изображенья.

Один (Дельфийский идол) – лик младой —

Был гневен, полон гордости ужасной,

И весь дышал он силой неземной.

Другой – женообразный, сладострастный,

Сомнительный и лживый идеал,

Волшебный демон – лживый, но прекрасный.

Эти два демона – два идеала языческой мудрости: один – Аполлон, бог знания, солнца и гордыни, другой – Дионис, бог тайны, неги и сладострастия.

Оба время от времени воскресают. Последним воплощением дельфийского бога солнца и гордыни был «сей чудный муж, посланник провиденья, свершитель роковой безвестного веленья… сей хладный кровопийца, сей царь, исчезнувший, как сон, как тень зари», – Наполеон.