Рассвет над Киевом   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

Ты лучше скажи: на чем летать-то будешь?

Лазарев вопросительно посмотрел на нас:

— Неужели в эскадрилье не найдется для меня машины?

— Вот что, пойдем к командиру полка, — говорю я ему. — Представься, скажи, что готов воевать, и попроси для себя самолет.

Майор Владимир Степанович Василяка сидел за командным столом у стартовой радиостанции. Когда мы подошли, он встал, радушно пожал Лазареву руку и пытливо оглядел его:

— Свеженький как огурчик! Видать, совсем поправился и отдохнул.

Покрытое свежими шрамами лицо Сергея расплылось в улыбке:

— Как же. Без малого полтора месяца только и было заботы, что спать да есть. Очень долго ожоги не заживали.

— Теперь ты по-настоящему закален в огне. Надеюсь, прибавилось ума?

Дело в том, что Лазарев потерпел неудачу, как он сам признавал, из-за легкомыслия: полетел в бой после бессонной ночи.

— Все понял, товарищ майор, — ответил Сергей и сейчас же добавил: — Но, говорят, кто не хлебнул лиха, тот еще неполноценный истребитель!

У Василяки удивленно поднялись густые, побелевшие от солнца брови:

— Не слишком ли? Разве нельзя провоевать всю войну и не быть сбитым?

— Вряд ли. — В голубых глазах Сергея сверкнуло упрямство: — Воздушный бой — драка. А во всякой драке тумаки — самый хороший учитель.

— А как командир эскадрильи думает? — спросил меня Василяка.

— Согласен с Лазаревым, — не задумываясь, сказал я. К этому выводу я пришел еще на Халхин-Голе. И тоже после неудачи.