Страница:
7 из 46
Однако прошло минуты две, и хотя Таня была не робкого десятка, она вдруг почувствовала, что ей вовсе не смешно, а даже, пожалуй, страшно.
На чердаке пахло пылью, в одном углу были свалены тяжелые сломанные карнизы, в другом - кресла с торчащими пружинами, и она стояла в перекрещивающихся лунных полосках, которые как будто связывали ее по рукам и ногам.
Петька шумно откашлялся - может быть, чтобы показать, что он ничуть не боится.
- Пречистые замки ключами не заперты, ладаном не запечатаны, открыты ныне и присно и во веки веков, - громко сказал он.
Сперва зазвенела пружина, точно кто-то вскочил с кресла, потом в наступившей тишине послышалось слабое дыхание. Что-то совершалось, очевидно, чудо. Можно было вообразить, что невидимые руки лепят какую-то неясную фигуру из сумеречного света, из пылинок, которые стали видны, из самого воздуха, который как бы уплотнился, хотя это было, кажется, невозможно.
- Можно, я зажгу фонарик? - дрожащим голосом спросила Таня.
Петька не успел ответить.
- Конечно, пожалуйста! - отозвался ясный молодой голос.
Теперь, при свете фонарика, можно было различить странную фигуру, чем-то похожую на детские рисунки. Ноги были как ноги - в потрепанных джинсах; руки как руки, хотя и покрытые шерсткой, на широких плечах ковбойка, но голова... Голова походила на шлем, с поднятым забралом, и неестественно большие глаза мягко сияли на лице, вогнутом, как сломанный обруч.
- Кто ты? - загробным голосом спросил Петька.
|< Пред. 5 6 7 8 9 След. >|