Россия молодая (Книга 1)   ::   Герман Юрий

Потом вдруг подумал: "Ужели поклонится и уйдет! И что за обычай глупый - порознь обедать!"

Но дядюшка, словно читая его мысли, велел Маше садиться здесь - с ними. Глаза Марьи Никитишны весело заблестели.

За обедом Сильвестр Петрович вспомнил поручение Апраксина, спросил, как бы поискать в Приказе, или где дядюшка велит, чертежи кораблям, что строились на Двине и на Волге.

- Поищем! - ответил дядюшка, наливая себе и племяннику фряжского вина в старые тяжелые кубки. Отпил, подумал, потом заговорил, посмеиваясь: Бешеный мужик, сербин Крижанич не без правды писал: - "чужебесие", помнишь ли? Или не слыхивал ты такого сербина? Вздору много из-под пера его шло, но некие мысли запомнились мне надолго; чужебесие али глупость, от которой иноземцы над нами господствуют, обманывают нас всяко и делают из народа нашего чего захотят - вот как сербин писал. За бешеные свои рассуждения скончал сербин живот свой в Сибири, но слово его "чужебесие" ты попомни, племянничек...

Родион Кириллович усмехнулся:

- Верфь вам дело новое, небывалое. Корабль - вовсе не бывшее. Ботик, что царь Петр Алексеевич в амбаре на Льняном дворе отыскал да на речку Яузу спустил, тоже было дело новое, неслыханное, невиданное. Так ли?

Сильвестр Петрович ответил:

- Еще бы старое!

- Вишь, еще бы! А то неведомо тебе, детушка, что эдакое новое есть не более, нежели крепко забытое старое, - уже не улыбаясь, всердцах сказал дядюшка. - Забывать свое доброе - мы умельцы, а помнить - вряд ли такого сыщешь. Неведомо нам нынче, что многое было на Руси, было да прошло, да быльем поросло.