Россия молодая (Книга 1)   ::   Герман Юрий

- Чего? Зачем?

Открыл глаза, узнал, протер лицо просмоленными ладонями, сладко зевнул:

- Ну спится, Алексашка...

Меншиков сказал со вздохом:

- Пора на Москву, Петр Алексеевич. Прессбург к баталии готов. Закисли люди ожидаючи, истомились.

Петр Алексеевич, кося темным глазом, большими глотками пил холодный квас из глиняной кружки. Поставил кружку, потянулся:

- Что ж, сменим Нептуна на Марсовы потехи.

И поднялся.

Дернул спящего Иевлева за кафтан; не дожидаясь, покуда тот проснется совсем, сказал:

- На Москву еду, Сильвестр. Вам здесь - учения продолжать непрестанно, с великим прилежанием. Спать - помалу, трудиться - помногу. Корабль "Юпитер" без меня на воду не спускать.

Еще дернул за кафтан и, по-детски оттопырив губы, поцеловал в щеку:

- Прощай! В покое моем, что на столе кинуто - припрячь.

Солнце уже садилось. Мимо сонных стражей Иевлев вошел во дворец, в опочивальню Петра Алексеевича, сложил чертежи на пергаменте в стопочку, меж чертежами нашел листок, неперебеленное или недописанное письмо Петра к Наталье Кирилловне. Глаза сами собою остановились на каракулях: "...и я быть готов, только гей-гей дело есть - суда наши отделывать... твои сынишка, в работе пребывающий..."

Выходя, в сумерках повстречал Апраксина. Тот с улыбкой поведал о суровом прощании Петра с наушником Ржевским. Васька пал в ноги, слезно молил прощения, что больно-де трудна матросская служба, не по силам ему; ротмистр молча отворотился и сел в седло, словно не слыша причитаний недоросля.