JК
Россия век ХХ-й. 1901-1939 :: Кожинов Вадим Валерьянович
Страница: 764 из 826, — но Мандельштам тогда противостоял им), а поворотом в самом бытии страны, — поворотом, который Осип Эмильевич, как ясно из только что приведенной информации, лично и горячо воспринимал.
Впрочем, М.Л.Гаспаров в другом месте своей книги дает совершенно верное определение исходного смысла мандельштамовской «оды» Сталину — в сопоставлении со смыслом памфлета 1933 года:
«В середине „Оды“… соприкасаются… прошлое и будущее — в словах «Он (Сталин. — В. К. ) свесился с трибуны, как с горы. В ряды голов. Должник сильнее иска». Площадь, форум с трибуной… это не только площадь демонстраций, но и площадь суда. Иск Сталину предъявляет прошлое за все то злое, что было в революции и после нее (разумеется, включая коллективизацию. — В. К. ); Сталин пересиливает это светлым настоящим и будущим… Решение на этом суде выносит народ… В памятной эпиграмме против Сталина поэт выступал обвинителем от прошлого — по народному приговору он неправ…» (цит. соч., с. 94), — надо думать, «неправ» именно теперь, в 1937-м, когда безмерно трагическое время коллективизации — это уже «прошлое».
* * *
Пришвин, Булгаков, Мандельштам… Это настолько высокие и весомые личности (и вместе с тем глубоко своеобразные), что их сознание и поведение в 1930-х годах уместно рассматривать как часть, как компонент самой истории страны.
Впрочем, М.Л.Гаспаров в другом месте своей книги дает совершенно верное определение исходного смысла мандельштамовской «оды» Сталину — в сопоставлении со смыслом памфлета 1933 года:
«В середине „Оды“… соприкасаются… прошлое и будущее — в словах «Он (Сталин. — В. К. ) свесился с трибуны, как с горы. В ряды голов. Должник сильнее иска». Площадь, форум с трибуной… это не только площадь демонстраций, но и площадь суда. Иск Сталину предъявляет прошлое за все то злое, что было в революции и после нее (разумеется, включая коллективизацию. — В. К. ); Сталин пересиливает это светлым настоящим и будущим… Решение на этом суде выносит народ… В памятной эпиграмме против Сталина поэт выступал обвинителем от прошлого — по народному приговору он неправ…» (цит. соч., с. 94), — надо думать, «неправ» именно теперь, в 1937-м, когда безмерно трагическое время коллективизации — это уже «прошлое».
* * *
Пришвин, Булгаков, Мандельштам… Это настолько высокие и весомые личности (и вместе с тем глубоко своеобразные), что их сознание и поведение в 1930-х годах уместно рассматривать как часть, как компонент самой истории страны.