Самозванец   ::   Бахревский Владислав

Грудь Марины волновалась, она шептала что-то бессвязное, ласковое.

Не отпуская ее рук из своих, он сказал:

- Это первый миг за многие уже годы, когда я живу искренне. Вся остальная моя жизнь - скоморошье бесовство.

Он повел ее за стол. И она, наголодавшись, ела так вкусно, что и он, знавший меру в еде и питье, пил и ел, и не мог ни насытиться, ни наглядеться на любимую.

- Ты есть моя судьба! - воскликнул он в порыве откровения. - Клянусь, каждый твой день, прожитый на этой земле, на моей земле, которая уже через несколько дней станет нашей землею, землею детей наших, потомков наших будет для тебя прекраснее самых счастливых твоих сновидений.

Он ударил в ладоши, и в келию вошли музыканты.

Под музыку сколь тихую, столь и волнующую начались танцы дев. Они являлись с каждой новой мелодией в одеждах более смелых и вдруг вышли в кисее с подсвечниками в руках. Танец был мучительно сладострастен.

- Как это грешно! - прошептала Марина, бледнея и обмирая.

- Этому танцу моих танцовщиц обучил иезуит Лавицкий. Так развлекали папу римского Александра, кажется...

Девы поставили светильники на пол и, обратясь к пирующим спиною, склонялись над свечами и гасили по одной свече. Снова круг, наклон, и еще одна свеча меркнет.

- Остаток ночи я проведу у тебя, - прошептал Дмитрий Марине.

- Но это невозможно!

- Отчего же невозможно?

- Это монастырь, - и засмеялась, утопая в глазах соблазнителя, и чуть не застонала.