Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года   ::   Говоров Александр

- Ну как же не глуп? Идти в логово татей одному, без плана, без страховки? Даи зачем? Надеется увидеть камень тот где-нибудь на буфете, схватить его и бежать? Ха-ха-ха!

Максюта молчал, щупая разорванный шов на боку.

- А ты бы что сделал на его месте? - защищал его Сербан.

Холявин захохотал и отошел в сторону.

- Вот что, - предложил Антиох. - Он же унтер-офицер градского баталиона, у них с полицией даже кафтаны одного цвета. Пусть обратится прямо к генерал-полицеймейстеру Девиеру.

- И правда! - поддержал Сербан.

- Никак нельзя! - ответил Максюта.

- Почему?

- Да он же первый ворюга! Преображенцы усмехнулись.

- Ну, - сказал тогда Антиох, - кому, как не вам, знать особенности вашего прямого шефа? Действительно, что же сам господин Шумахер не обратится в полицейскую канцелярию? Значит, это ему почему-то невыгодно?

Они молчали, не зная, что и предпринять. В Мойке захлебывались лягушки, невский ветер шумел в кронах деревьев, а из вольных домов в Морской слободке доносились музыка и крики.

- Что стоим-то? - подошел Холявин. - Философский этот камень всем головы затмил. Пошли, там уж, наверное, Цыцурин седьмую колоду распечатал!

- Но вам возвращаться туда не стоит. - Антиох положил руку на плечо корпорала. - Теперь они вас просто убьют.

- Да не могут они меня знать! - в отчаянии ответил Максюта. - Не знают они меня! Это какая-нибудь ошибка.

Ему представилось, что колесо судьбы сорвалось с места и мчится невесть куда.

- Пойду, пойду! - упрямо повторял он.