Сильнее смерти   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

* * *



Говорят, у доброй славы шаг короче и медленней, чем у плохой. Может быть, иногда так и бывает. На войне, однако, хорошие дела людей, молва о ратных подвигах разносятся по фронту с быстротой молнии. О них узнают моментально, будто сердца бойцов наделены способностью пересылать на любые расстояния весть о геройском поступке товарища. Трусость же и всякая другая подлость привлекают к себе внимание, словно зловоние, только там, где эта мерзость гнездится.

Эскадрилья прилетела с фронта. И я только успел подойти к командному пункту, где уже собралось много летчиков, как услышал восторженные слова Василия Васильевича:

— Комиссар! Мне сейчас позвонили из штаба: в этом бою был сбит командир соседнего полка Забалуев, а майор Грицевец сел на «И-16» и вывез его. В Маньчжурии сел, из Маньчжурии вывез! Прямо из-под носа самураев.

— Да ну-у? — проговорил я скорее с недоверием, нежели с восхищением.

А правильней всего будет сказать, что в первую минуту об известии о небывалом в истории случае я подумал: это невозможно прежде всего в силу беззаконности. Никто не имеет права садиться на территории противника. Даже и с целью, чтобы забрать сбитого товарища. Об этом не написано ни в одном уставе и наставлении.

Но если и допустить, что в азарте боя кто-то забылся и опустился на земле врага, то ведь достаточно какой-то ничтожной помехи: камера лопнула, кочка попала под колесо… — и он сам может остаться там, на чужой земле.