JК
Смерть в Киеве :: Загребельный Павел
Страница: 41 из 717Ты ведь знаешь, где двор Войтишича?
- Вот уж! - улыбнулся Иваница и пошел прогонять Войтишичевых задир и готовить коней.
Теперь повествование переходит на Войтишича.
Войтишич вышел встретить гостя за ворота своего двора. Раскрыливал объятия еще издалека, разливал улыбку по широченной, когда-то, видимо, золотистой, а теперь серо-желтоватой от седины взъерошенной бороде, голосом, срывавшимся то ли на пение, то ли на крик, запричитал:
- Дорогой ты мой!
По ту сторону ворот стоял чисто вымытый игумен Анания, в новенькой черной рясе, весь в сиянии золота и самоцветов, а позади него во дворе толпились немытые задиры, пытавшиеся силком приволочь Дулеба сюда, пренебрегая его высоким званием княжеского посла с чрезвычайными полномочиями. Если бы не посольское звание, Дулеб, увидев игумена и этих немытых бородачей, спокойно повернул бы коня и проехал бы мимо Войтишича, словно мимо столба или сухого дерева, но положение обязывало к вежливости, поэтому Дулеб соскочил с коня, то же самое сделал и Иваница, надлежало пешими вступать во двор, раз хозяин вышел встречать их на улицу; оба они, ведя коней в поводу, приблизились к Войтишичу, и тут боярин наконец смог сомкнуть свои объятия, - будто самого родного человека, обнял Дулеба, напевая ему в самые уши:
- Дорогой ты мой!
- Нас двое, - напомнил Дулеб. - Со мной товарищ мой, Иваница.
- Дорогие вы мои! - не растерялся Войтишич и раскрыл объятия для Иваницы.
- Вот уж! - улыбнулся Иваница и пошел прогонять Войтишичевых задир и готовить коней.
Теперь повествование переходит на Войтишича.
Войтишич вышел встретить гостя за ворота своего двора. Раскрыливал объятия еще издалека, разливал улыбку по широченной, когда-то, видимо, золотистой, а теперь серо-желтоватой от седины взъерошенной бороде, голосом, срывавшимся то ли на пение, то ли на крик, запричитал:
- Дорогой ты мой!
По ту сторону ворот стоял чисто вымытый игумен Анания, в новенькой черной рясе, весь в сиянии золота и самоцветов, а позади него во дворе толпились немытые задиры, пытавшиеся силком приволочь Дулеба сюда, пренебрегая его высоким званием княжеского посла с чрезвычайными полномочиями. Если бы не посольское звание, Дулеб, увидев игумена и этих немытых бородачей, спокойно повернул бы коня и проехал бы мимо Войтишича, словно мимо столба или сухого дерева, но положение обязывало к вежливости, поэтому Дулеб соскочил с коня, то же самое сделал и Иваница, надлежало пешими вступать во двор, раз хозяин вышел встречать их на улицу; оба они, ведя коней в поводу, приблизились к Войтишичу, и тут боярин наконец смог сомкнуть свои объятия, - будто самого родного человека, обнял Дулеба, напевая ему в самые уши:
- Дорогой ты мой!
- Нас двое, - напомнил Дулеб. - Со мной товарищ мой, Иваница.
- Дорогие вы мои! - не растерялся Войтишич и раскрыл объятия для Иваницы.