Сталинград   ::   Бивор Энтони

Деканозов начал зачитывать заявление с требованием разъяснения позиции германского правительства, но Риббентроп прервал его, сообщив, что пригласил советского посла совершенно по другому поводу, а затем, спотыкаясь на каждом слове, в свою очередь, зачитал то, что выполняло роль декларации об объявлении войны, хотя само это слово в нем так и не упоминалось: «Враждебное отношение Советского правительства и концентрация советских войск на восточной границе Германии, представляющая серьезную угрозу, вынудили правительство Третьего рейха принять военные контрмеры».

Риббентроп несколько раз прочел этот текст, меняя лишь отдельные слова, а затем обвинил Советский Союз в нагнетании напряженности и провокациях, включая вооруженные нарушения германской границы. Внезапно Бережкову стало ясно, что вермахт должно быть уже начал вторжение. Рейхсминистр резко встал и передал не проронившему ни слова послу полный текст гитлеровского меморандума, закончив аудиенцию так:

– Фюрер поручил мне официально проинформировать вас о предпринятых нами оборонительных мерах.

Деканозов тоже встал, едва доставая Риббентропу до плеча. Похоже, до него наконец дошел весь смысл происходящего. «Вы пожалеете о том, что совершили это ничем не спровоцированное, разбойное нападение на Советский Союз, – произнес он. – Вы за это дорого заплатите!» Он повернулся и в сопровождении Бережкова направился к двери. Риббентроп, как ни странно, поспешил за ними.

– Скажите там, в Москве, – горячо зашептал он, – что я был против этого нападения!

Рассвет уже полностью вступил в свои права, когда Деканозов и Бережков вновь сели в лимузин, чтобы совершить короткий переезд до Советского посольства. На Унтер-ден-Линден они обнаружили, что подразделения войск СС уже оцепили весь квартал. А внутри посольства сотрудники, с волнением ожидавшие возвращения Деканозова, сообщили, что все телефонные линии отключены. Включили радио и попытались поймать передачу из Москвы.