Сталинград   ::   Бивор Энтони

Все вместе это создавало такую эмоциональную гамму, которая обладала поистине огромной разрушительной силой. Самым большим страхом, взлелеянным у солдат геббельсовской пропагандой, был страх оказаться в плену у русских. Тот же Кагенек признается: «Мы боялись. Боялись попасть к русским в лапы, так как они, несомненно, жаждали отомстить за наше внезапное нападение».

Офицеры вермахта, сохранившие понятие о воинской чести, еще больше ужасались, когда слышали о том, как их солдаты развлекались стрельбой по колоннам советских военнопленных, бредущим в немецкий тыл. Эти бесконечные колонны побежденных врагов, голодных, испытывавших в летнюю жару особенно мучительную жажду, казались многим немцам просто стадами животных, одетых в коричневую от пыли и кровавой грязи форму. Один итальянский журналист, видевший летом 1941 года много таких колонн, писал: «Большинство из них ранены. Но у них нет ни повязок, никаких других следов медицинской помощи. Их лица окровавлены и покрыты пылью. У них грязные руки и рваная форма. Они медленно идут вдаль, поддерживая друг друга».

Раненые, как правило, не получали никакой медицинской помощи. Тех, кто не мог идти дальше или терял сознание от истощения, просто пристреливали. Советских военнопленных запрещалось перевозить на германском военном транспорте, так как они, по мнению немцев, могли заразить солдат вермахта тифом и вшами.