JК
Святая Русь (Книга 3, часть 7) :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 132 из 448Остановила светлый обрезанный взор на взрослом, но все еще таком юном сыне своем, подумала: "Весь в Никиту!" - сказала: - Езжай! За домом, за сыном пригляжу, в силах пока!
И еще подумалось с горечью, что в суете дорог позабудется, станет ему далекой, небылой и покойная Маша, а ей, Наталье, каждый миг, лишь подумается о ней, острой болью полоснет по сердцу... Такой невестки ей уже теперь никогда не добыть, паче дочери родной была!
"Ништо, Машенька, дитятко твоего не позабуду, не брошу... Бог даст, и отец залюбит со временем, как подрастет малое дитя..." - потупилась Наталья, одинокая слезинка скатилась по сухой щеке. Мужикам - пути да походы, жонкам - расставанья да проводы...
А на улице царила весна, и Иван Федоров, разом окунувшийся в суматошную предотъездную суету, понимал, чуял одно: впереди Царьград!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Князь, узнав о самовольном решении Пимена, рвал и метал. Догнать! Воротить! Запереть в Чухлому, в монастырь, в подземельную яму! Евдокия, поддерживая обширное чрево - скоро было родить, - как могла, утешала своего благоверного:
- Ну, и посадишь, кем заменишь-то? Киприаном? Али иного кого у греков просить?
Дмитрий, словно споткнувшийся на скаку, одышливо молчал, супил брови. В самом деле: кем заменить? Переполошенную, готовую кинуться в сугон стражу воротили с полупути. Федор Свибло, коему церковное безвластие очень и очень было по сердцу, тоже руку приложил к утишению великого князя.
И еще подумалось с горечью, что в суете дорог позабудется, станет ему далекой, небылой и покойная Маша, а ей, Наталье, каждый миг, лишь подумается о ней, острой болью полоснет по сердцу... Такой невестки ей уже теперь никогда не добыть, паче дочери родной была!
"Ништо, Машенька, дитятко твоего не позабуду, не брошу... Бог даст, и отец залюбит со временем, как подрастет малое дитя..." - потупилась Наталья, одинокая слезинка скатилась по сухой щеке. Мужикам - пути да походы, жонкам - расставанья да проводы...
А на улице царила весна, и Иван Федоров, разом окунувшийся в суматошную предотъездную суету, понимал, чуял одно: впереди Царьград!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Князь, узнав о самовольном решении Пимена, рвал и метал. Догнать! Воротить! Запереть в Чухлому, в монастырь, в подземельную яму! Евдокия, поддерживая обширное чрево - скоро было родить, - как могла, утешала своего благоверного:
- Ну, и посадишь, кем заменишь-то? Киприаном? Али иного кого у греков просить?
Дмитрий, словно споткнувшийся на скаку, одышливо молчал, супил брови. В самом деле: кем заменить? Переполошенную, готовую кинуться в сугон стражу воротили с полупути. Федор Свибло, коему церковное безвластие очень и очень было по сердцу, тоже руку приложил к утишению великого князя.