Святая Русь (Книга 3, часть 7)   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Глядя в вольное, пляшущее пламя костра - куски огня, отрываясь, улетали в темнеющее небо, но тут же гасли, обессиленные холодом ночи, - спросил елецкого князя о татарах: не опасно ли так вот сидеть, а вдруг набегут? Тот глянул, легко повел плечом:

- Об эту пору в набеги не ходят, зима была снежная, кони у них не отъелись ишо!

- Джут? - стараясь показать, что и он кое-что ведает о степной жизни, уточнил Иван.

- Джут не джут... Да весь февраль, почитай, пуржило знатно! Сугробы вот! - Он показал, привставши, рукой. - Где тут коням пробиться до травы! А овец ентих пало - страсть! Вот волков покормили нонче дак уж покормили!

- Иные наезжали и к нам - сенов куплять, меняли на скот! - поддержал второй воин.

- Не воруют? - вопросил Иван.

- Не! Так-то они ничего! - Скупая улыбка тронула суровое лицо елецкого воина. - У меня в Ак-Бугином улусе кунак есть! Коли не ратимся, дак и поможем один другому.

Елецкие заговорили враз о татарах, и Ивана вновь полоснуло, удивив точным и даже добрым знанием ими степной жизни. Дак ведь рядом живут! Здесь все было не так, как в душном кирпичном Сарае, среди дворцов и базаров, с неизбежною нищетою, толпами попрошаек, убогих калек и раззолоченною роскошью знати. Невесть сколь проживши в Сарае, истинной степной жизни, где проезжему человеку от души дадут кусок сушеного творога и обязательно в каждой юрте напоят кумысом, он так и не узнал.

Встреча с елецкими была последней встречей со своими на Русской земле. Следующую неделю плыли в полном одиночестве и безлюдье. Налюбовались белыми каменными столпами на Тихой Сосне, миновали Черленый Яр, Битюг, Дохорь-реку, Медведицу, где Дон прорыл себе дорогу среди крутых горных склонов, и все так же удивляло безлюдье здешних богатых берегов.