Святая Русь (Книга 3, часть 7)   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

- А и сноха лежит в огневице! Дите нянькам не доверишь, сама вожусь! (И в этом "сама" прозвучала невольная гордость праматери.) Уже и на ножки встает!

Подошли, поглядели. Малышка с розовым безбровым личиком, лукаво улыбаясь, тотчас требовательно протянула к бабушке пухлые, в перевязочках, ручки, загукала, пытаясь что-то сказать.

- Вот! И умереть нельзя теперь, покуда не вырастет! - подытожила боярыня, отходя от колыбели и опускаясь на лавку. - Садись! В ногах правды нет! Сейчас соберут чего-нито на стол, поснедаем с тобою. И ты уж, Наталья, не молода, гляжу! Годы... Никак, на шестой десяток пошло?

- На шестой. Святками пятьдесят четыре года минет! - отозвалась Наталья, с теплой болью глядя в костистый лик великой боярыни. Годы! И доселе непривычно было, что продан тот, прежний, не раз возникавший вновь и вновь высокий протасьевский терем.

Марья Михайловна, угадав ее мысли, вздохнула:

- Сама вспоминаю! А токмо... Кажен час о мертвых не навспоминаешься! И никоторого внука не оставили мне! Иванов Тимофей вот в Твери... Дак тот отрезанный ломоть, почитай. Оногды весть передадут через людей - жив, мол, детей растит... Тем и питаюсь. Грамотку послать и то боязно, не зазрили б! По Ивановой вине дети еговые из счета выбыли и поместья отобраны в казну! А и Микулины волости в приданое ушли с дочерью. Теперича Всеволожам утеха, а мне печаль. И от Полюшки вот теперь дочерь одна! Надоть выростить!

Марья Михайловна чуть пригорюнилась, опустила плечи.