Святая Русь (Книга 3, часть 7)   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Княжеский терем (здесь тоже пробегали там и тут ряженые, вспыхивал осторожный смех) готовился отойти ко сну. Уже обезлюдели лестницы и переходы, уже в обширных сенях на соломенных матрацах, покрытых попонами, укладывалась спать сменная сторожа, и только Дмитрий Иваныч, мучимый удушьем, не спал. Пимена дюжие ратники вознесли-взволокли под руки по крутым лестницам прямо до дверей княжеской особой опочивальни, где Дмитрий устраивался по постным дням и где принимал, как теперь, избранных, особо близких гостей. Поставили прямь двери и с поклонами удалились. На стук великий князь отозвался хрипло, велел взойти. Холоп-придворник, запустив Пимена, тотчас исчез.

Дмитрий молча, трудно склонив голову, принял благословение владыки, после глянул на Пимена тяжело и пристально, вопросил:

- Довез?!

- Довез... Труднота вышла по дороге немалая, ряженые, вишь... - начал было Пимен. Но князь властно махнул рукой, прекращая пустую речь.

- Довез, и ладно! Не передали б Новгород Великий Литве! - Сказал припечатал. Смолк, трудно дыша. - Пискупы вси собрались? - вопросил с отдышкою.

- Нету Федора, Евфросина Суздальского нету, из Чернигова и Твери нет...

- Есть-то кто? Четверо? - снова перебил своего митрополита князь. Подумал, домолвил: - А Федора не замай! Муж праведный! - И опять глянул зорко и тяжело, не словами, а взглядом напомнив прежнее. (Смерти Митяя князь Пимену так и не простил.) И по спине владыки, вознамерившегося было вознести хулы на гонителя своего, пополз противный холод.