Святая Русь (Книга 3, часть 8)   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

- Дак вот! Коли и не любо тебе, все одно, выслушай! - настойчиво продолжил Иван Федоров. - Илларион тот князю самому баял. Там и о жидах много, чтобы, значит, не пущать их на Русь, ну и прочее... Но главное-то вот в чем: сперва приходит закон, власть. Но она мертва, как первая жена у Иакова, Лия. Без главного мертва, без любви. А потом уже благодать, как Рахиль. И благодать выше закона, ибо в ней - любовь. Как-то так, словом. Ну и... Станем мы тут гнобить сперва новгородцев, потом суздальцев, рязанских, и там еще не ведаю кого... Да ту же мерю, мордву, весь... сам же баешь - Москва! Дак, стало, все и перейдут под руку Москвы!

- И татары? - с усмешкою вопросил Упырь.

- Да, и татары, ежели разобьем Орду! И черкасы там, аланы, яссы енти, што на Кавказе, и всякая северная самоядь. И на то все надобны нам законы, такие, в каких будет признано, што можно, а чего нельзя. И штобы не обижать никоторого людина и никакой язык, сущий на Руси. Погодь! Дай досказать! - остановил он взвившегося было Упыря. - Иначе с расширением государства Московского будет расти и гнет властителей, а значит, и возмущение будет нарастать. Подспудное сперва, незримое глазу. Обиды, злоба учнут множить и множить, и когда-то, - не при нас с тобою, при правнуках каких, произойдет взрыв, все восстанут на Русь! И кончится наша власть, да што, и нас самих кончат!

- Ну и... выход-то в чем? - уже не возражал, спрашивал Пашка.