Святая Русь   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Подъезжает ко двору,

Трижды тростью в ворота:

«Отворяй, жена, ворота,

Пускай молодца во двор!

Еще вот тебе подарок,

Не развяртывай, стирай!»

Не стерпела, развернула –

Не устояла на ногах,

Увидала рубашечку знакомую.

«Уж ты вор ли, вор-губитель,

Зачем брата зарезал,

Ты зачем брата зарезал,

Свово шурина сгубил?»

«Я за то его зарезал,

Перва встреча встретилась.

Я на первой да на встрече

Отцу с матерью не спущу,

С плеч головушку снесу!

Я рукой ему махал,

Головой ему качал:

«Не попадайся, брат и шурин,

Ты на первом на пути…»

Пойманным набивали колодки на шею. На привалах эти несчастные не знали, как лечь, как приклонить голову, маялись, шли, спотыкаясь, в полубреду, с налитыми кровью глазами… Падали наконец, и только тут, умирающих, освобождали их от страшного хомута…

Васька знал все это заранее. Знал и про степь, и про бескормицу и потому не пытался бежать. На ночлегах, похлебав жидкого варева, молча валился на траву, засыпал, берег силы. Непросто пешему, и так-то сказать, даже и по своей, охочей, надобности добраться до Кафы! Баб с детями иных хотя везли на телегах: мало толку погубить в степи нажитое добро! За трупы не заплатят кафинским серебром, и обожравшийся падалью ворон не прокаркает своего «спасибо» татарину…

Васька брел, обмотав ноги тряпьем, брел без мысли, не отвечая на осторожные разговоры сотоварищей: «Вот бы бежать! Ты-то знашь степь, не впервой, гляди, и татарский ясак понимашь?» Понимал. Слово-два кидал татарину, когда над головой угрожающе вздымалась ременная плеть.