JК
Святая Русь :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 382 из 398Старый князь меж тем, так и не снявши доспехов, горбится за столом. Горящие глаза бегают по строчкам. Немецкий Кейстут знает отлично, ведает и латынь. Тут уж сомневаться не в чем – вот договор! Вот собственноручное послание Ягайлы… «Боги!» – На миг он закрывает руками лицо. Потом встает, тяжело швыряя свиток в лицо казначею.
Войдылу приводят через час. Переветника, успевшего было удрать из дворца, задержали в городских воротах. Кейстут встречает холопа стоя.
Худой и страшный, оглядывает с головы до ног. И когда их глаза встречаются, предатель понимает, что обречен.
Кейстут смотрит на него долгим запоминающим взором. Ничего не спрашивает, ни к чему! Говорит наконец одноединое слово: «Повесить!»
Кмети, теснясь в дверях, вытаскивают связанного Войдылу из палаты.
Тот молчит и только на лестнице уже, понявши наконец, куда его ведут и зачем, начинает выть. Не плакать, не просить пощады, а именно выть, почти по-волчьи. И этот удаляющийся – пока Войдылу стаскивают вниз по лестнице – заполошный вой бьет по ушам, по нервам. И когда вбегает раскосмаченная, с расширенными глазами Маша – спасти, защитить, помочь! – Кейстут молча отстраняет ее рукою, и она валится на колени, и вдруг, услыша далекий нечеловеческий уже вой, начинает вся дрожать крупною дрожью, а Кейстут смотрит на нее, и в каменных его чертах мелькает бледная тень сочувствия к этой молодой и столь заблудившейся жизни.
Войдылу приводят через час. Переветника, успевшего было удрать из дворца, задержали в городских воротах. Кейстут встречает холопа стоя.
Худой и страшный, оглядывает с головы до ног. И когда их глаза встречаются, предатель понимает, что обречен.
Кейстут смотрит на него долгим запоминающим взором. Ничего не спрашивает, ни к чему! Говорит наконец одноединое слово: «Повесить!»
Кмети, теснясь в дверях, вытаскивают связанного Войдылу из палаты.
Тот молчит и только на лестнице уже, понявши наконец, куда его ведут и зачем, начинает выть. Не плакать, не просить пощады, а именно выть, почти по-волчьи. И этот удаляющийся – пока Войдылу стаскивают вниз по лестнице – заполошный вой бьет по ушам, по нервам. И когда вбегает раскосмаченная, с расширенными глазами Маша – спасти, защитить, помочь! – Кейстут молча отстраняет ее рукою, и она валится на колени, и вдруг, услыша далекий нечеловеческий уже вой, начинает вся дрожать крупною дрожью, а Кейстут смотрит на нее, и в каменных его чертах мелькает бледная тень сочувствия к этой молодой и столь заблудившейся жизни.