JК
Ритуал последней брачной ночи :: Платова Виктория
Страница: 56 из 103Он просто обязан вытащить меня из того дерьма, в которое я вляпалась.
* * *
…Стас умел жить широко.
Я убеждалась в этом постоянно, стоило мне только зайти в его шикарный подъезд с усатыми консьержками и цветами на лестничных площадках. Цветы носили сомнительного качества название Ванька мокрый.
— Куда? — в сто двадцать первый раз спросила меня консьержка баба Люба, бывшая вохровка.
— В девятнадцатую. К Дремову, — в сто двадцать первый раз ответила я.
— Дома он. Еще не выходил… — снизошла баба Люба и добавила — со всей классовой ненавистью, на которую была способна:
— Шастают тут всякие…
Стас жил на последнем этаже, в так называемом «русском пентхаузе» с мансардными окнами и сломанными перегородками. Со времен нашего знакомства в Таллине он разбогател, обуржуазился, завел себе дорогую мебель, две финиковые пальмы и попугая-жако по кличке Старый Тоомас. Все свободное время Стас посвящал обучению тупоголовой птицы матерным ругательствам.
Некоторые из них ему придется выслушать и от меня.
Лифт, как всегда, был занят, и я поплелась на шестой этаж пешком.
И на несколько минут остановилась перед большим зеркалом на площадке между первым и вторым этажами; тяжелая махина в позолоченной раме осталась здесь еще со времен Февральской революции. Я осмотрела себя и нашла, что выгляжу гораздо хуже, чем утром: ошметки теней, осыпавшаяся тушь на ресницах, ввалившиеся щеки и опущенные уголки губ. О глазах и говорить не стоит.
* * *
…Стас умел жить широко.
Я убеждалась в этом постоянно, стоило мне только зайти в его шикарный подъезд с усатыми консьержками и цветами на лестничных площадках. Цветы носили сомнительного качества название Ванька мокрый.
— Куда? — в сто двадцать первый раз спросила меня консьержка баба Люба, бывшая вохровка.
— В девятнадцатую. К Дремову, — в сто двадцать первый раз ответила я.
— Дома он. Еще не выходил… — снизошла баба Люба и добавила — со всей классовой ненавистью, на которую была способна:
— Шастают тут всякие…
Стас жил на последнем этаже, в так называемом «русском пентхаузе» с мансардными окнами и сломанными перегородками. Со времен нашего знакомства в Таллине он разбогател, обуржуазился, завел себе дорогую мебель, две финиковые пальмы и попугая-жако по кличке Старый Тоомас. Все свободное время Стас посвящал обучению тупоголовой птицы матерным ругательствам.
Некоторые из них ему придется выслушать и от меня.
Лифт, как всегда, был занят, и я поплелась на шестой этаж пешком.
И на несколько минут остановилась перед большим зеркалом на площадке между первым и вторым этажами; тяжелая махина в позолоченной раме осталась здесь еще со времен Февральской революции. Я осмотрела себя и нашла, что выгляжу гораздо хуже, чем утром: ошметки теней, осыпавшаяся тушь на ресницах, ввалившиеся щеки и опущенные уголки губ. О глазах и говорить не стоит.