Томас Манн   ::   Апт С

В Италии были начаты "Будденброки, история гибели одного семейства", история собственной семьи автора, его собственная история, которую поистине можно назвать разговором "один на один со своей жизнью, своей судьбой".

Не представляя себе равнодушия молодого Томаса Манна к внешним, зрительным впечатлениям, не дающим материала для увлекшей его работы, не представляя себе, сколь чужды были ему в эти годы ожидания и самопознания и вообще-то не свойственные его натуре туристские радости, нельзя в полной мере понять и той роли, которую сыграло в становлении его как художника пребывание в Италии. В новелле "Тонио Крегер" герой говорит своей приятельнице: "Ах, оставьте меня с вашей Италией... Она мне до того опостылела... Страна искусства - так ведь? Бархатная голубизна небес, вино, горячащее кровь, и сладостная чувственность... Все это не по мне! Вся эта bellezza * действует мне на нервы". Что здесь устами героя высказывается сам автор, подтверждается не только прозрачной автобиографичностью этой новеллы. Генрих Манн вспоминает один эпизод, смысл которого опять-таки дает право усмотреть в словах Тонио Крегера то же самое, что мы усмотрели в словах Леверкюна о поисках места для разговора с самим собой - признание автора. "После жаркого летнего дня, - пишет Генрих Манн, - мы спустились из своего римского горного городка... на проселочную дорогу. Перед нами и вокруг нас лежало небо массивного золота. Я сказал: "Византийские иконы грунтованы золотом. Это, как мы видим, не аллегория, а оптическое явление". Брату не понравилось мое краснобайство. "Это чисто внешний аспект", - сказал он".