JК
Трагедия с Короско :: Конан-Дойль Артур
Страница: 90 из 161Я всю жизнь была очень себялюбива и легкомысленна и не думала о других, не страдала за них и даже не замечала их страданий!
- Во всяком случае, вы не имели надобности в таком сильном потрясении, в вас всегда была жива ваша молодая душа. А я - это другое дело!
- Почему же вам нужна была эта встряска, это сильное потрясение?
- Потому что все на свете лучше спячки, лучше застоя, даже горе, даже мука... Я только теперь начал жить, до сих пор я не жил, а прозябал, я был не что иное, как машина: сухой, черствый, односторонний человек; ничто меня не трогало, не волновало, - у меня не было на это времени. Правда, я замечал иногда это возбуждение, это волнение в других и удивлялся; думал: уж нет ли в моем организме какого-нибудь дефекта, лишающего меня возможности испытывать то, что испытывают другие люди. Но теперь, в эти последние дни, я испытал, как глубоко могу ощущать, как хочу таить горячие надежды и смертельный, мучительный страх, я убедился, что могу и ненавидеть, и... испытывать сильное, глубокое чувство, проникающее в мою душу. Да! Я возродился к жизни! Быть может, я стою на рубеже могилы, но все же я теперь могу сказать, умирая, что я жил!
- Но почему же вы постоянна вели такую мертвящую душу жизнь? - спросила Сади.
- Почему? Я был честолюбив, я хотел выбиться на дорогу! Кроме того, мне надо было поддерживать мать и сестру, заботиться о них... Ну, слава Богу! Вот и утро настает.
- Во всяком случае, вы не имели надобности в таком сильном потрясении, в вас всегда была жива ваша молодая душа. А я - это другое дело!
- Почему же вам нужна была эта встряска, это сильное потрясение?
- Потому что все на свете лучше спячки, лучше застоя, даже горе, даже мука... Я только теперь начал жить, до сих пор я не жил, а прозябал, я был не что иное, как машина: сухой, черствый, односторонний человек; ничто меня не трогало, не волновало, - у меня не было на это времени. Правда, я замечал иногда это возбуждение, это волнение в других и удивлялся; думал: уж нет ли в моем организме какого-нибудь дефекта, лишающего меня возможности испытывать то, что испытывают другие люди. Но теперь, в эти последние дни, я испытал, как глубоко могу ощущать, как хочу таить горячие надежды и смертельный, мучительный страх, я убедился, что могу и ненавидеть, и... испытывать сильное, глубокое чувство, проникающее в мою душу. Да! Я возродился к жизни! Быть может, я стою на рубеже могилы, но все же я теперь могу сказать, умирая, что я жил!
- Но почему же вы постоянна вели такую мертвящую душу жизнь? - спросила Сади.
- Почему? Я был честолюбив, я хотел выбиться на дорогу! Кроме того, мне надо было поддерживать мать и сестру, заботиться о них... Ну, слава Богу! Вот и утро настает.