Ты и твое имя   ::   Успенский Лев

Но перемены были уже не за горами,—ведь всё ломалось и трещало тогда на Руси.

Спустя короткое время дело пошло уже иначе: в Москве, в Духовной академии из семисот ее слушателей у пятисот, кроме имени и отчества, появляются официально признанные «прозвания особые». И с этого времени начинается долгая и упорная борьба духовенства за право иметь фамилии, «как у людей», то есть такие, которые приближали бы их к привилегированным, к дворянам. Борьба эта полна неожиданностей и занятных курьезов. Кроме того, она достаточно поучительна.

Надо заметить, что, в силу разных причин, в церковном мирке на Москве большую силу взяли выходцы с Украины, ученики воспетой Гоголем киевской «бурсы». Люди, надо отдать им справедливость, куда более просвещенные и передовые, нежели московские архипастыри, они давно уже пользовались украинского (точнее — юго-западного) образца фамилиями; среди них были фамилии на «-ич» и «-вич», были и другие, но больше всего на «-ский»: Славинецкий, Сатановский, Яворский, Птицкий и т. п. По сравнению с московскими прозваниями, они выглядели куда наряднее, достойнее, достопочтеннее. И постепенно им начали подражать. Делать это было не так-то уж сложно.

Разумеется, никаких родовых имений, от названий которых могли бы возникать такого рода фамилии, у русских священников не было, да и быть не могло. Но ведь каждый из них был связан с той или другой церковью, а у любой, даже самой малой, церкви было свое название, был свой «престольный праздник».