Ураган   ::   Шпанов Николай Николаевич

Но он так же отчетливо представлял себе все, что, по существу, скрывалось и под землей, - ангары и стоящие там в сиянии электричества ракетопланы своей эскадрильи. Каждый "МАК" был для Андрея полным жизни, почти сознательным существом. Летчик в нем - только часть организма. Может быть, самая важная, сознательная, и все-таки часть. Именно та часть, ради которой на самолете нужна катапульта; часть, о спасении которой нужно думать и думать. В этом отличие летчика от всякой другой части бинома человек ракетоплан. Пусть человеческий мозг уже не единственный точный инструмент, управляющий самолетом. И все же именно он, человек, остается душой, сердцем и совестью комбинации "летчик-машина". Да, так: он - ее совесть! Ивашин отпустил офицеров. Оставшись вдвоем, генерал и Андрей еще долго говорили о том, чего ни тот, ни другой не хотели выкладывать при других. Андрей мог спорить, не роняя авторитета комдива. И он спорил, уверенный в правильности конструкции капсулы. Однако спор и на этот раз ничем не кончился, потому что генерал, поглядев на часы, сказал: - Ты несправедлив к Семенову: у него поворотливые мозги, он даже остроумный парень. - Он просто недисциплинированный офицер. Вот и все. - Когда я был у него в госпитале, - с усмешкой сказал Ивашин, - он сказал мне кое-что такое... Ах, сукин сын! Если бы и я вместе с тобой не отвечал за то, что он натворил, - простил бы. Ей-ей! Человек, лишенный чувства юмора, без фантазии, без способности расширить видимый горизонт, навсегда заперт в том, что видит. Такому в нашем деле - гроб. Ей-ей!..