Узница Шато-Гаяра (Проклятые короли - 2)   ::   Дрюон Морис

"Ну конечно же, конечно, я буду счастлив", - твердил про себя король, меряя шагами свою опочивальню, в окна которой широкой волной лился весенний свет. Впервые после вступления на престол Франции Людовик чувствовал полное душевное удовлетворение и уверенность в себе: он велел задушить свою жену и повесить сподвижника своего отца; он удалил от себя свою любовницу и послал в монастырь свою незаконную дочь. Отныне сметены все препятствия, преграждавшие дорогу к будущему. Теперь он может со спокойной совестью встретить прекрасную неаполитанскую принцессу, подле которой - как он верил - он проживет долгую жизнь и покроет славой свое царствование. Людовик позвонил камергеру. - Прислать ко мне мессира де Бувилля, - приказал он. В эту минуту что-то с грохотом рухнуло в другом конце дворца, там, где помещалась Гостиная галерея. Рухнула статуя Ангеррана де Мариньи, она наконец-то отделилась от пьедестала под ликующие крики зевак. Ворот вращался слишком быстро, и двадцать квинталов мрамора с размаху грохнулись оземь. Два человека, стоявшие в первых рядах толпы, поспешили нагнуться над поверженным колоссом: мессир Толомеи и его племянник Гуччо. В отличие от Карла Валуа торжество ломбардца не омрачалось меланхолическим сожалением. В течение двух последних недель толстобрюхий Толомеи трясся от страха и впервые заснул спокойно в ночь после повешения. Зато сейчас он чувствовал небывалый прилив великодушия. - Гуччо, дорогой, - обратился банкир к племяннику, - ты немало помог мне в этом деле.