В лесах (Книга 1, часть 2)   ::   Мельников-Печерский Павел Иванович

К ним подошла Фленушка,и началось пение:

Во святом было во граде,

Во Ерусалиме,

На позорном лобном месте

На горе Голгофе

Обесславлен, обесчещен

Исус, сыне божий.

Весь в кровавых язвах,

На кресте бысть распят.

Тут стояла дева мати,

Плакала, рыдала,

Сокрушалась и терзалась

О любезном сыне:

"Ах ты, сын, моя надежда,

Исус сыне божий,

Где архангел, кой пророчил,

Что царем ты будешь?

Я теперь всего лишаюсь,

Я теперь бесчадна

Бейся, сердце, сокрушайся.

Утроба, терзайся".

Со креста узрев, сын божий,

Плачущую мати,

Услыхав ее рыданья,

Тако проглаголал:

"Не рыдай, мене, о мати,

И отри ток слезный,

Веселися ты надеждой

Я воскресну, царем буду

Над землей и небом...

Я тогда тебя прославлю;

И со славой вознесу тех,

Кто тя возвеличит!.."

Смолкли последние звуки "Богородична плача", этой русской самородной "Stabat mater", и в келарне, хоть там был не один десяток женщин, стало тихо, как в могиле. Только бой часового маятника нарушал гробовую тишину... Пение произвело на всех впечатление. Сидя за столами, келейницы умильно поглядывали на Василья Борисыча, многие отирали слезы... Сама мать Манефа была глубоко тронута.

- И откуда такую песню занес ты к нам, Василий Борисыч?- с умиленьем сказала она.- Слушаешь, не наслушаешься... Будь каменный, и у того душа жалостью растопится...