JК
Рождественский кинжал :: Хейер Джорджетт
Страница: 65 из 74– Не представляю, куда я положила вязание. Пожалуйста, продолжайте, мистер Ройдон! Это так интересно! Просто мурашки по спине.
Стивен, присоединившись к поискам Мод, тихо заметил, что его всегда интересовало, где Джозеф ее подцепил, и сейчас он наконец это понял. Матильда, которая извлекла эмбрион носка с четырьмя спицами из-за шторы, обозвала его хамом.
– Спасибо, дорогая моя, – поблагодарила Мод, снова усаживаясь у камина. – Я буду вязать и слушать.
Оставшуюся часть пьесы Ройдон прочитал под мерный аккомпанемент спиц. Пьеса местами была совсем неплоха, думала Матильда, даже почти великолепна, но это была не та пьеса, которую читают в гостиных. Нередко она была жестокой и содержала много такого, что без особого ущерба можно было бы опустить. Паула же самозабвенно наслаждалась своей главной сценой. Казалось, ни она, ни Ройдон не в состоянии были понять, что вид племянницы, представляющий падшую женщину в трагических обстоятельствах, навряд ли должен был вызвать восторг Натаниеля. Только огромным усилием воли Нату удалось сдержаться. По мере того как глубокий голос Паулы наполнял комнату, ее дядя становился все более и более беспокойным и бормотал себе под нос что-то сулившее неприятности и драматургу и актрисе.
Чтение закончилось уже после семи; на протяжении последнего действия Натаниель трижды смотрел на часы.
Стивен, присоединившись к поискам Мод, тихо заметил, что его всегда интересовало, где Джозеф ее подцепил, и сейчас он наконец это понял. Матильда, которая извлекла эмбрион носка с четырьмя спицами из-за шторы, обозвала его хамом.
– Спасибо, дорогая моя, – поблагодарила Мод, снова усаживаясь у камина. – Я буду вязать и слушать.
Оставшуюся часть пьесы Ройдон прочитал под мерный аккомпанемент спиц. Пьеса местами была совсем неплоха, думала Матильда, даже почти великолепна, но это была не та пьеса, которую читают в гостиных. Нередко она была жестокой и содержала много такого, что без особого ущерба можно было бы опустить. Паула же самозабвенно наслаждалась своей главной сценой. Казалось, ни она, ни Ройдон не в состоянии были понять, что вид племянницы, представляющий падшую женщину в трагических обстоятельствах, навряд ли должен был вызвать восторг Натаниеля. Только огромным усилием воли Нату удалось сдержаться. По мере того как глубокий голос Паулы наполнял комнату, ее дядя становился все более и более беспокойным и бормотал себе под нос что-то сулившее неприятности и драматургу и актрисе.
Чтение закончилось уже после семи; на протяжении последнего действия Натаниель трижды смотрел на часы.