Военно-исторические хохмы   ::   Костылев Георгий Дмитриевич

А дальше начинается то, о чем я уже говорил: кавардак и ад кромешный, – все вперемешку, свои, чужие, ванты лопаются, мачты валятся, в глазах кровавый туман пополам с блеском стали; кто-то уже горит, и многократно просмоленное дерево, охваченное пламенем, застит горизонт совершенно непроницаемой гривой черного дыма; этот корабль уже захвачен нашими, но флаг на нем еще вражеский; тот уже отбили враги, но наш флаг сдернуть не успели – словом, Содом, Гоморра и пожар в сумасшедшем доме во время наводнения. Какие тут могут быть команды?! Какие приказы?! Какие доклады от младших флагманов? Адмирал просто не в состоянии хоть сколько-нибудь сносно оценить обстановку, тем более на нее повлиять. Даже если он почему-то решит, что расклад – не наш и надо, пока не поздно, выходить из боя, его сигналов никто не увидит. К тому же все уже по уши увязли в схватке, и единственный способ выжить – это победить в каждом отдельном абордажном бою. А там уж «будем посмотреть».

Из этого следует однозначный и непреложный вывод: адмирал той эпохи мог, строго говоря, подать один-единственный сигнал: – начинаем! И далее уповать только на храбрость и искусство своих бойцов, и на милость Божию. Не более того.

Что мы и наблюдаем в битве при Слюйсе. Аминь.

И не могли ни греки, ни римляне, ни карфагеняне элегантно маневрировать, подтягиваться и оттягиваться, не имея средств для быстрой и надежной сигнализации, для безошибочной передачи донесений снизу вверх, и приказаний – сверху вниз.

Однако все противоречия снимаются, если допустить наличие у «греков», «римлян» и прочих одного инструмента – зрительной (подзорной) трубы .

Появление этого инструмента по своей значимости для кораблевождения вполне сопоставимо с появлением компаса, квадранта и мореходных астрономических таблиц. Для военного флотовождения – в особенности.