Все утра мира   ::   Киньяр Паскаль

Затем они вошли в другую залу, где на подмостках декламировали две женщины. Одна из них произносила громко и нараспев:

- Они блестели ярче факелов и мечей. Прекрасная даже без украшений, в одном лишь сиянии своей прелести, вырванная из пучины сна. Чего же мы хочешь? Мне неведомо, может ли эта небрежность, эти факелы и тени, эти крики в тишине:

Вторая медленно вторила ей, октавою ниже:

- Я хотел заговорить с нею, но голос мой пресекся. Застывший, охваченный бесконечным изумлением при виде этого образа, я тщетно пытался отвлечься. Слишком живым был он в моих глазах; мне чудилось, будто я говорю с нею, мне ,(+k были даже слезы, что текли по моей вине:

Пока актрисы произносили все это, с нелепой трагической жестикуляцией, Сент-Коломб шептал на ухо Маре:

- Слышите мелодию пафоса фразы? Музыка - это та же человеческая речь.

Они покинули заведение. Снег уже не падал, но сугробы достигали отворотов сапог. Стояла непроницаемая тьма, ни луны, ни звезд. Мимо прошел человек с факелом, закрывая от ветра огонь рукою; они следовали за ним. Последние редкие хлопья спускались им на головы.

Господин де Сент-Коломб остановил своего ученика, тронув его за плечо: какой-то мальчишка, спустив штаны, мочился неподалеку; горячая струйка прожигала дыру в сугробе. Журчание мочи, расплавлявшей снег, смешивалось с шорохом падающих снежинок.

Сент-Коломб вновь прижал палец к губам.

- А теперь вы услышали деташе (12) в мелизмах.