JК
Ходи невредимым ! (Великий Моурави - 4) :: Антоновская Анна Арнольдовна
Страница: 103 из 981Осеняя себя крестным знамением, архиепископ, следуя за боярами, призывал на помощь иверскую богородицу.
Минуя Благовещенскую паперть, послы пересекли Соборную площадь и подошли к Золотой палате. Феодосию почудилось, что на него надвинулись белокаменным кольцом множество церквей с роскошными куполами, башенки, расписанные сине-красно-зелеными узорами. Он украдкой оглянулся на спутников, восторг и умиление озаряли их лица.
У парадного крыльца, встречая грузинское посольство, толпились дворяне и приказные люди в чистом платье. На нижних ступеньках красовались "жильцы", а на верхних, блистая праздничным нарядом, дети боярские.
Когда архиепископ Феодосий со свитой вступил под широкие своды Золотой палаты, его охватило чувство радости и покоя: с помощью господа он достиг живительного источника, способного исцелить раны Кахети.
Дато закрыл и снова открыл глаза: где он? Не сон ли? Не из раскрашенного ли льда шлемообразные своды стен? Не ковер ли самолет с пестрыми разводами двигается по полу? А за меховыми шапками, на тканых обоях, будто в красной дымке, - конные воины вскинули копья и знамена. Вот-вот затрубит труба и кони понесут всадников на битву. А окна - может, из тонкого леденца? А свисающий светильник - не из заснеженного ли серебра? И над всем возвышается бледноликий царь, уже знакомый по "Тысяче и одной ночи". Словно опрокинутая золотая чаша, отороченная мехом, тяжело придавила чело самодержца.
Минуя Благовещенскую паперть, послы пересекли Соборную площадь и подошли к Золотой палате. Феодосию почудилось, что на него надвинулись белокаменным кольцом множество церквей с роскошными куполами, башенки, расписанные сине-красно-зелеными узорами. Он украдкой оглянулся на спутников, восторг и умиление озаряли их лица.
У парадного крыльца, встречая грузинское посольство, толпились дворяне и приказные люди в чистом платье. На нижних ступеньках красовались "жильцы", а на верхних, блистая праздничным нарядом, дети боярские.
Когда архиепископ Феодосий со свитой вступил под широкие своды Золотой палаты, его охватило чувство радости и покоя: с помощью господа он достиг живительного источника, способного исцелить раны Кахети.
Дато закрыл и снова открыл глаза: где он? Не сон ли? Не из раскрашенного ли льда шлемообразные своды стен? Не ковер ли самолет с пестрыми разводами двигается по полу? А за меховыми шапками, на тканых обоях, будто в красной дымке, - конные воины вскинули копья и знамена. Вот-вот затрубит труба и кони понесут всадников на битву. А окна - может, из тонкого леденца? А свисающий светильник - не из заснеженного ли серебра? И над всем возвышается бледноликий царь, уже знакомый по "Тысяче и одной ночи". Словно опрокинутая золотая чаша, отороченная мехом, тяжело придавила чело самодержца.