Холгол (Край земли - 2)   ::   Шпанов Николай Николаевич

Кислый пот, гарь, тухлое мясо - все это смешивается в какой-то всепроникающей крепкой струе. Волны этого самоедского духа плавают по комнате вместе с сизыми клубами табачного дыма.

А из соседней комнаты так же непреодолимо лезет в дверь гул голосов собравшейся у нас русской колонии Колгуева. В голосах чувствуется необычная приподнятость, не то от радости по поводу прибытия свежих людей, не то от излишне выпитой водки. Здесь способны так много выпить без внешних признаков опьянения, что сначала никак не отличишь, просто ли человек горячится или это действие водки.

Только по тяжелому запаху спирта можно скорее догадаться о втором.

Чтобы избавиться от этой удушающей смеси самоедского пота и русской горькой, я выбегаю на двор.

Редкий для Колгуева вечер.

Почти тихо и нет тумана.

Далеко в море виднеется наш бот, отделенный от берега резкими желтыми полосами кошек, просвечивающих сквозь серо-зеленую муть воды.

По мере удаления к горизонту море делается все темней, пока не переходит в бурый, почти черный валик тумана. Над этим валиком снова серая муть, холодная, глухая какая-то, точно за ней и не скрывается прозрачная голубая чаша неба.

А с другой стороны мокрый купол неба как-будто влип в пологие буро-зеленоватые волны тундры.

Под ногами пружинит бархатистый ковер мха. Он, точно матрац, подается на каждом шагу и так и тянет нагнуться и погладить рукой его коричневый ворс.

Но какое разочарование: такой бархатистый на вид, мох дерет по руке, как хорошая терка.