JК
Христос :: Морозов Николай Александрович
Страница: 27 из 128Федоровым по поводу моей книги об Апокалипсисе, в подтверждение того, что у многих независимо друг от друга могут возникать родственные идеи:
Как в откровении таинственном и странном
Библейских образов неясный хоровод,
Столпились облака над вечным океаном,
Плащами дымными касаясь сонных вод.
Еще они горят в огне зари багряном,
Но уж слепая ночь под крылья даль берет,
И молний голубых все чаще перелет,
И вещий гром гремит торжественным органом.
Вот так и кажется, что там, средь облаков,
При блеске молнии, при грохоте громов.
Сам бог появится в величьи первозданном
И ввергнет снова мир, измученный от слез,
В предвечный, огненный, пылающий хаос,
И землю унесет в безбрежность ураганом.
Аналогичные ощущения перед грозой, но еще в несравненно более сильной степени, должны были, конечно, существовать и у наших предков.
Припомним, что гроза была для них символом божьего гнева. На каждой грозовой туче древние евреи видели самого Иегову, летящего среди громов и молний, для того, чтобы поразить своим неотразимым ударом какого-либо страшного грешника, совершившего свое преступление так, что земное правосудие было бессильно покарать его. Вот почему в древности и в средние века никто не решался даже похоронить человека, убитого молнией.
Как в откровении таинственном и странном
Библейских образов неясный хоровод,
Столпились облака над вечным океаном,
Плащами дымными касаясь сонных вод.
Еще они горят в огне зари багряном,
Но уж слепая ночь под крылья даль берет,
И молний голубых все чаще перелет,
И вещий гром гремит торжественным органом.
Вот так и кажется, что там, средь облаков,
При блеске молнии, при грохоте громов.
Сам бог появится в величьи первозданном
И ввергнет снова мир, измученный от слез,
В предвечный, огненный, пылающий хаос,
И землю унесет в безбрежность ураганом.
Аналогичные ощущения перед грозой, но еще в несравненно более сильной степени, должны были, конечно, существовать и у наших предков.
Припомним, что гроза была для них символом божьего гнева. На каждой грозовой туче древние евреи видели самого Иегову, летящего среди громов и молний, для того, чтобы поразить своим неотразимым ударом какого-либо страшного грешника, совершившего свое преступление так, что земное правосудие было бессильно покарать его. Вот почему в древности и в средние века никто не решался даже похоронить человека, убитого молнией.