Рукопись Платона   ::   Воронин Андрей

Итак, вопрос о побеге повис в воздухе: побег означал бы признание собственной вины, и, хотя полицмейстеру после можно будет объяснить оправданность и даже необходимость такого поступка, прислуге этого не втолкуешь. Так и будут считать, что барышня укокошила своего ухажера, сбежала из-под стражи, а после, видать, откупилась от полиции, благо денег у нее сколько хочешь, а господам, как известно, все дозволено...

Вернувшись к себе, Мария Андреевна открыла шкаф и вынула оттуда свой костюм для верховой езды, скроенный на манер обычной амазонки, но с узкими мужскими панталонами, заменявшими юбку. Костюм был старый, княжна не надевала его уже года полтора, а то и все два, и теперь даже не была уверена, что сумеет в него влезть. Она где-то читала, что человек растет до двадцати пяти лет — правда, под конец уже не так скоро и заметно, как в самом начале жизни. Еще она подумала, что костюм этот теперь стал реликвией тех времен, когда страшные воспоминания двенадцатого года были еще слишком свежи в ее памяти и когда вся она представляла собою сплошной комок нервов, ежеминутно готовый обороняться и нападать.

Потом она вдруг сообразила, что выбраться из дома через окно можно только внизу, на первом этаже, а чтобы попасть вниз, снова придется пройти мимо часового в коридоре, который не преминет поднять тревогу, узрев свою пленницу в столь необычном виде.