JК
Рукопись Платона :: Воронин Андрей
Страница: 400 из 419В глазах немца поблескивал горячечный огонек фанатизма; княжна знала этот блеск и поняла, чтона Хесса рассчитывать нечего.
— Шпион, — сказала она с презрением, — жалкий иезуитский шпион!
— Мне больше нравится слово «эмиссар», — спокойно возразил герр Пауль.
— Чего бормочете, как два дурачка на паперти? — вмешался в их беседу Ерема. — По-русски говорите, не то кончу обоих на месте! Ты бы, сиятельство, лучше всплакнула, что ли, а то никакого от тебя удовольствия!
С этими словами он сильно рванул княжну за волосы. Мария Андреевна скрипнула зубами, но не проронила ни звука.
— Гордая, — с насмешкой сказал Ерема. — Белая кость, голубая кровь... Погоди, дойдем до места, погляжу я тогда, как ты запоешь! А то, может, поплачешь все-таки? Глядишь, сжалюсь да и отпущу, а?
— Быдло, — прошипела княжна сквозь зубы.
Вместо ответа она получила слепящую затрещину, которая бросила ее в распахнутую дверь какого-то каземата. Не устояв на ногах, она упала, но не расшиблась, как можно было ожидать, а угодила на что-то мягкое. Открыв глаза и увидев то, на что упала, она не удержалась и вскрикнула, а потом тихо заплакала, ибо прямо перед нею на грязном полу, запрокинув серое, испачканное засохшей кровью лицо, лежал Алексей Берестов.
— То-то же, — удовлетворенно сказал Ерема. — Это дело другое... Эх! — воскликнул он, увидев еще четыре трупа и сундук. — Вот незадача-то... Лют наш барин Николай Иванович, ох, лют... Ну, да оно и верно, лишние рты в этом деле ни к чему.
— Шпион, — сказала она с презрением, — жалкий иезуитский шпион!
— Мне больше нравится слово «эмиссар», — спокойно возразил герр Пауль.
— Чего бормочете, как два дурачка на паперти? — вмешался в их беседу Ерема. — По-русски говорите, не то кончу обоих на месте! Ты бы, сиятельство, лучше всплакнула, что ли, а то никакого от тебя удовольствия!
С этими словами он сильно рванул княжну за волосы. Мария Андреевна скрипнула зубами, но не проронила ни звука.
— Гордая, — с насмешкой сказал Ерема. — Белая кость, голубая кровь... Погоди, дойдем до места, погляжу я тогда, как ты запоешь! А то, может, поплачешь все-таки? Глядишь, сжалюсь да и отпущу, а?
— Быдло, — прошипела княжна сквозь зубы.
Вместо ответа она получила слепящую затрещину, которая бросила ее в распахнутую дверь какого-то каземата. Не устояв на ногах, она упала, но не расшиблась, как можно было ожидать, а угодила на что-то мягкое. Открыв глаза и увидев то, на что упала, она не удержалась и вскрикнула, а потом тихо заплакала, ибо прямо перед нею на грязном полу, запрокинув серое, испачканное засохшей кровью лицо, лежал Алексей Берестов.
— То-то же, — удовлетворенно сказал Ерема. — Это дело другое... Эх! — воскликнул он, увидев еще четыре трупа и сундук. — Вот незадача-то... Лют наш барин Николай Иванович, ох, лют... Ну, да оно и верно, лишние рты в этом деле ни к чему.