Рукопись Платона   ::   Воронин Андрей

Сабля оранжевой молнией сверкнула в полумраке каземата, описав стремительную огненную дугу; грянул выстрел, каземат заволокло дымом, и в дыму раздался отчаянный вопль боли и ужаса.

Дым сразу рассеялся, и княжна увидела герра Пауля, который, стоя на коленях и низко склонив голову, сжимал левой рукой обрубок правой, из которого толчками била темная кровь. Отрубленная кисть лежала на полу, и из правого ствола зажатого в ней пистолета все еще тек ленивый дымок.

— О, шайзе! — простонал герр Пауль.

Это были его последние слова, заменившие иезуиту молитву. Сабля вновь взлетела и опустилась со свистом, какой издают рассекающие воздух крылья стрижа, и клинок с хрустом впился в подставленную шею герра Пауля. Несколько теплых капель упали на лицо княжны. Она содрогнулась, уверенная, что вот-вот лишится чувств. Она ничего так не хотела сейчас, как лишиться чувств, но почему-то, несмотря ни на что, оставалась в сознании и видела все, что творилось вокруг нее.

Незнакомец наклонился, чтобы поднять сбитую пулей иезуита шляпу. Когда он выпрямился, его лицо попало в полосу света от фонаря, и, увидев это слегка изможденное, но все еще красивое черноусое лицо, княжна вскрикнула и наконец-то лишилась чувств.

— Пся крэв, — проворчал незнакомец, вынимая из-под плаща сигару и прикуривая от фонаря.

Он выпрямился, отряхнул испачканную шляпу, нахлобучил ее на голову и задумчиво поиграл саблей, стоя над связанной, лежащей без сознания княжной.

— Нет, — сказал он наконец. — Нет, холера ясна, так не пойдет. Сначала нужно поговорить.