Рукопись Платона   ::   Воронин Андрей

Ему уже начало казаться, что против него бьется целый легион, одна сабля обратилась в десяток, десяток — в сотню, а проклятый поляк, у которого не хватило учтивости остаться мертвым, продолжал теснить его с хладнокровным мастерством ожившей статуи Марса. Хрунов понял, что дело дрянь, — за время своей загробной жизни Огинский и впрямь сильно переменился.

Между тем лужа горящего масла потихонечку растекалась вширь. Жадно пожирающий топливо огонь начал понемногу выдыхаться, утрачивать силу, и тут один из последних умирающих язычков пламени коснулся припорошенного известковой пылью шнура, прятавшегося в углублении пола. Фитиль, дожидавшийся своего часа три долгих года, фыркнул и зашипел, выбросив фонтанчик искр и струйку голубого дыма. Противники рубились в трех шагах от него, ничего не видя и не слыша, кроме лязга и сверкания смертоносной стали.

Первым заметил смертельную опасность Огинский, стоявший лицом к бочкам.

— Матка боска! — в ужасе воскликнул он, на мгновение опустив саблю. — Порох, холера ясна!..

Хрунов не успел осознать его слов. Он увидел лишь внезапно возникшую брешь в непробиваемой защите поляка и из последних сил обрушил свой затупившийся клинок на ненавистное черноусое лицо, косо разрубив его пополам. Брызнула кровь, и в то же мгновение невидимая, но сильная рука толкнула Хрунова в спину, подняла в воздух и, как тряпичную куклу, швырнула на кирпичную стену.