JК
Рукопись Платона :: Воронин Андрей
Страница: 85 из 419И непременно зарублю, черт бы меня побрал!
Он заметил, как побледнел и пугливо отшатнулся в тень Понятовский, и взял себя в руки: то, что было тяжело и унизительно ему, представителю одного из древнейших шляхетских родов, наверняка казалось во сто крат тяжелее худородному и небогатому пану Станиславу.
— Простите, пан Станислав, — сказал он, беспощадно грызя кончик сигары. — Прости и ты, Пауль. Боюсь, я несколько забылся и наговорил лишнего.
— Главное, чтобы ты не забылся в Петербурге, — неожиданно становясь серьезным, заметил Хесс. — Доннерветтер, им ведь только того и надо! Такие, как ты — молодые, отважные, родовитые, сказочно богатые и всеми уважаемые, — всегда опасны для властей, и власти только ждут повода, чтобы упрятать их подальше. Так не давай им этого повода! Майн готт, как порою несправедлива жизнь!
— Несправедлива не жизнь, а люди, — возразил Вацлав. — Однако для воспитанника отцов-иезуитов ты ведешь чересчур смелые речи. Не забывай, мы находимся на территории империи. Здесь и у стен могут быть уши.
— Ясновельможный пан напрасно так говорит, — обиделся Понятовский. — Я целиком на вашей стороне.
— Простите великодушно, пан Станислав, — сказал Вацлав, — я вовсе не имел в виду вас. И потом, что значит — на нашей стороне? Здесь никто не намерен составлять политический заговор.
— И, быть может, напрасно, — тихо заметил Хесс.
Огинский посмотрел на него с легким недоумением и пожал плечами.
— Быть может, — сказал он.
Он заметил, как побледнел и пугливо отшатнулся в тень Понятовский, и взял себя в руки: то, что было тяжело и унизительно ему, представителю одного из древнейших шляхетских родов, наверняка казалось во сто крат тяжелее худородному и небогатому пану Станиславу.
— Простите, пан Станислав, — сказал он, беспощадно грызя кончик сигары. — Прости и ты, Пауль. Боюсь, я несколько забылся и наговорил лишнего.
— Главное, чтобы ты не забылся в Петербурге, — неожиданно становясь серьезным, заметил Хесс. — Доннерветтер, им ведь только того и надо! Такие, как ты — молодые, отважные, родовитые, сказочно богатые и всеми уважаемые, — всегда опасны для властей, и власти только ждут повода, чтобы упрятать их подальше. Так не давай им этого повода! Майн готт, как порою несправедлива жизнь!
— Несправедлива не жизнь, а люди, — возразил Вацлав. — Однако для воспитанника отцов-иезуитов ты ведешь чересчур смелые речи. Не забывай, мы находимся на территории империи. Здесь и у стен могут быть уши.
— Ясновельможный пан напрасно так говорит, — обиделся Понятовский. — Я целиком на вашей стороне.
— Простите великодушно, пан Станислав, — сказал Вацлав, — я вовсе не имел в виду вас. И потом, что значит — на нашей стороне? Здесь никто не намерен составлять политический заговор.
— И, быть может, напрасно, — тихо заметил Хесс.
Огинский посмотрел на него с легким недоумением и пожал плечами.
— Быть может, — сказал он.