Записные книжки   ::   Кришнамурти Джидду

Она была прекрасна, обрамлённая деревьями по сторонам потока и быстротекущей водой; поразительно огромная, воспаряющая в небо, висящая в воздухе. И не только гора была прекрасна, но и вечерний свет, холмы и луга, деревья и поток. Внезапно вся земля с её тенями и миром стала интенсивной, такой живой и поглощающей. Она пробивалась через рассудок, подобно пламени выжигая бесчувственность мысли. Небо, земля и тот, кто на них смотрит, — все оказывались захваченными этой интенсивностью, оставалось только пламя, ничего другого. Медитация во время этой прогулки вдоль речки, по тропе, плавно извивавшейся среди зелёных полей, объяснялась не безмолвием, не тем, что красота вечера поглотила все мысли; она продолжалась, невзирая на разговор. Ничто не могло помешать медитации; медитация продолжалась не бессознательно, не где-то в укромных уголках мозга и памяти, она была здесь, присутствуя, как вечерний свет среди деревьев. Медитация — не целенаправленное занятие, порождающее отвлечение и конфликт; это не найденная игрушка, которая поглотит все мысли, как бывает поглощён игрушкой ребёнок; это не повторение слова с целью успокоения ума. Медитация начинается с самопознания и выходит за пределы познания. Во время прогулки она шла, глубоко захватывая, волнуя и не двигаясь ни в каком направлении. Медитация происходила за пределами мысли, осознанной или скрытой, и видение выходило за пределы того, на что способна мысль.