JК
Записные книжки :: Кришнамурти Джидду
Страница: 175 из 335Только в свободе эта энергия не вызывает конфликта и скорби, только тогда она растёт и ей нет конца. Это жизнь, у которой нет ни начала, ни конца; это творение, которое есть любовь и разрушение.
Энергия, используемая водном направлении, ведёт к одному — к конфликту и скорби; энергия, являющаяся выражением полноты жизни, — это блаженство сверх всякой меры.
12 октября
Небо в заходящем солнце было жёлтым, тёмные кипарисы и серые оливы поразительно красивыми, а вьющаяся внизу река — золотой. Это был прекрасный вечер, полный света и безмолвия. С этой высоты (Сан Миньято аль Монтэ, на южном берегу Арно) вы могли видеть город в долине, собор, красивую колокольню, реку, вьющуюся через город. Спускаясь вниз по склону и ступеням, чувствовал великую красоту вечера; людей было мало, а случайные неугомонные туристы прошли здесь раньше, непрерывно болтая, фотографируя и вряд ли что-нибудь видя. Воздух был напоён ароматом, и, по мере того как солнце садилось, безмолвие становилось интенсивным, богатым, бездонным и непостижимым. И только из этого безмолвия, возможно, в действительности, видение и слышание, и из него пришла медитация, хотя маленький автомобиль спускался извилистой дорогой шумно, с множеством толчков. Две римские сосны выделялись на фоне желтеющего неба, и хотя часто видел их и прежде, казалось, что не видел их никогда; мягкий, покатый холм был серебристо-серым от олив, и повсюду виднелись тёмные одинокие кипарисы.
Энергия, используемая водном направлении, ведёт к одному — к конфликту и скорби; энергия, являющаяся выражением полноты жизни, — это блаженство сверх всякой меры.
12 октября
Небо в заходящем солнце было жёлтым, тёмные кипарисы и серые оливы поразительно красивыми, а вьющаяся внизу река — золотой. Это был прекрасный вечер, полный света и безмолвия. С этой высоты (Сан Миньято аль Монтэ, на южном берегу Арно) вы могли видеть город в долине, собор, красивую колокольню, реку, вьющуюся через город. Спускаясь вниз по склону и ступеням, чувствовал великую красоту вечера; людей было мало, а случайные неугомонные туристы прошли здесь раньше, непрерывно болтая, фотографируя и вряд ли что-нибудь видя. Воздух был напоён ароматом, и, по мере того как солнце садилось, безмолвие становилось интенсивным, богатым, бездонным и непостижимым. И только из этого безмолвия, возможно, в действительности, видение и слышание, и из него пришла медитация, хотя маленький автомобиль спускался извилистой дорогой шумно, с множеством толчков. Две римские сосны выделялись на фоне желтеющего неба, и хотя часто видел их и прежде, казалось, что не видел их никогда; мягкий, покатый холм был серебристо-серым от олив, и повсюду виднелись тёмные одинокие кипарисы.