JК
Записные книжки :: Кришнамурти Джидду
Страница: 262 из 335Пламя имеет форму, линию, но внутри пламени есть только интенсивный жар без линии и формы.
27 ноября
Облака громоздились на юго-западе, подгоняемые сильным ветром; это были великолепные, огромные кучевые облака, полные неистовства и размаха; они были белыми и тёмно-серыми и несли дождь, заполняя небо. Старые деревья сердились на них и на ветер. Они хотели, чтобы их оставили в покое, хотя и нуждались в дожде; он снова отмыл бы их дочиста, смыл всю пыль, их листья заблестели бы опять, но им, как старым людям, не хотелось, чтобы их беспокоили. В саду было так много цветов, красок, каждый цветок исполнял танец, прыг-скок, каждый листок был в движении, и раскачивались даже травинки на небольшом газоне. Две старые худые женщины пропалывали его; две старушки, состарившиеся до времени, тощие и оборванные; они сидели на газоне на корточках, болтали и неторопливо пололи траву; и они были не целиком здесь, они были также и где-то в другом месте, унесённые своими мыслями, хотя пололи и разговаривали. Они выглядели понятливыми, смышлёнными, и у них были живые глаза, — но, по-видимому, слишком большое количество детей и отсутствие хорошей пищи сделали их старыми и измученными. Вы стали ими, а они были вами, травой, облаками; это не было словесным мостом, который вы переходили из жалости или из какого-то смутного, неведомого чувства; вы вообще не думали, и ваши эмоции молчали. Они были вами, а вы ими; расстояние и время исчезли. Подъехал автомобиль, и шофёр тоже вошёл в этот мир.
27 ноября
Облака громоздились на юго-западе, подгоняемые сильным ветром; это были великолепные, огромные кучевые облака, полные неистовства и размаха; они были белыми и тёмно-серыми и несли дождь, заполняя небо. Старые деревья сердились на них и на ветер. Они хотели, чтобы их оставили в покое, хотя и нуждались в дожде; он снова отмыл бы их дочиста, смыл всю пыль, их листья заблестели бы опять, но им, как старым людям, не хотелось, чтобы их беспокоили. В саду было так много цветов, красок, каждый цветок исполнял танец, прыг-скок, каждый листок был в движении, и раскачивались даже травинки на небольшом газоне. Две старые худые женщины пропалывали его; две старушки, состарившиеся до времени, тощие и оборванные; они сидели на газоне на корточках, болтали и неторопливо пололи траву; и они были не целиком здесь, они были также и где-то в другом месте, унесённые своими мыслями, хотя пололи и разговаривали. Они выглядели понятливыми, смышлёнными, и у них были живые глаза, — но, по-видимому, слишком большое количество детей и отсутствие хорошей пищи сделали их старыми и измученными. Вы стали ими, а они были вами, травой, облаками; это не было словесным мостом, который вы переходили из жалости или из какого-то смутного, неведомого чувства; вы вообще не думали, и ваши эмоции молчали. Они были вами, а вы ими; расстояние и время исчезли. Подъехал автомобиль, и шофёр тоже вошёл в этот мир.