Завещание Ленина   ::   Троцкий Лев Давидович

Развертывающийся в этих условиях диалог если и похож на исповедь, то на такую, которая инсценируется для звукового фильма.

Эмиль Людвиг пользуется каждым поводом, чтобы заявить: "Я ничего не понимаю в политике". Это должно означать: я стою выше политики. На самом деле это лишь форма профессионального нейтралитета или, если сделать по-заимствованье у Фрейда, та внутренняя цензура, которая облегчает психологу ее политическую функцию. Так дипломаты не вмешиваются во внутреннюю жизнь страны, пред правительством которой они аккредитованы, что, впрочем, не мешает им при случае поддерживать заговоры и финансировать террористические акты.

Один и тот же человек в разных условиях развивает разные стороны своей личности. Сколько Аристотелей пасут свиней и сколько свинопасов носят на голове корону! Между тем Людвиг даже противоречия между большевизмом и фашизмом без труда растворяет в индивидуальной психологии. Столь тенденциозный "нейтралитет" не проходит безнаказанно и для самого проницательного психолога. Порвав с социальной обусловленностью человеческого сознанья, он вступает в царство субъективного произвола. "Душа" не имеет трех измерений и потому не способна на сопротивление, которое свойственно всем другим материалам. Писатель теряет вкус к изучению фактов и документов. К чему серые достоверности, когда их можно заменить яркими догадками?

В работе о Сталине, как и в книге о Муссолини, Людвиг остается "вне политики". Это нисколько не мешает его работам являться орудием политики.