Жертва (Великий Моурави - 2)   ::   Антоновская Анна Арнольдовна

Вскоре послание на персидском и грузинском языках, подписанное Караджугай-ханом, с приложением печати аллаха "Клянусь солнцем и его блеском", означающей ненарушимость данного слова, очутилось в руках Даутбека.

Саакадзе тут же сурово дал "барсам" наставление и, обняв каждого, сказал:

- Если вы не даром оценены великим шахом Аббасом, то завтра на рассвете в этом благородном шатре расскажете о решении тбилисцев.

Дато, Даутбек, Элизбар и Ростом молча, с торжественностью попрощались с ханами, горячо обнялись с остающимися друзьями и поспешно вышли из шатра.

Остальные "барсы" переглянулись, и Димитрий вдруг взволнованно предложил проводить друзей. За Димитрием выскочили из шатра Матарс, Пануш и Гиви.

- Гиви! - свирепо крикнул Димитрий, когда они, вскочив на коней, выехали за четверкой на дигомскую дорогу. - Если ты будешь смеяться глазами, когда друзей на верную смерть посылают...

- Я не над верною смертью смеялся, а над кизилголовыми ханами.

По обыкновению, простодушие Гиви привело "барсов" в веселое настроение, и Пануш, Матарс, Димитрий и Гиви долго кружили по Дигомскому полю, пока им удалось приобрести соответствующее случаю выражение лица, а голод и ветер помогли им вернуться в стан злыми и неразговорчивыми.

Саакадзе остался в шатре Караджугай-хана и властно предложил спешно выработать два плана наступления на Тбилиси: один - в случае удачи послов, другой - если они не вернутся.