Жертва (Великий Моурави - 2)   ::   Антоновская Анна Арнольдовна

Духанщик, беспрестанно кланяясь и повторяя "хорошо, батоно", не особенно смело спросил:

- Может, кулу тоже дать?

- Кулу?! Спрячь для скучного гостя, из кулы меньше выпьешь, скорее опьянеешь.

Постепенно вокруг Квливидзе становилось все теснее. Раньше были приглашены ближние соседи, потом дальние, потом, настойчиво, гости из отдельных комнат и, наконец, силком проезжающие мимо духана.

Сидели старые, молодые, в нахлобученных папахах, с длинными усами, без папах, богато одетые, бритые, в скромных чохах, обросшие.

Сидел какой-то толстый купец, сумрачный монах, стройный щеголь с завитыми усиками и пучком волос на макушке бритой головы. Он кичился, что недавно вернулся из Ирана и обрит по персидской моде. Его насильно сняли с коня и втащили в духан с помощью уговоров и угроз.

Средние бурдюки, опустев, скорченные валялись у ног Квливидзе. Не только мальчишкам, но даже духанщику слепил глаза мутный пот. На деревянном блюде уже вносился третий жареный баран.

Сорока шумно хлопала крыльями и пронзительно выкрикивала: "пей, толумбаш!"

- А я что, сплю, пестрый дурак?! - рявкнул с места Квливидзе.

И он опять большим ножом резал барана, и сочные куски бухались в глиняные чашки.

Квливидзе умолял, упрашивал, грозил, взывал к совести, и снова наполнялась азарпеша. Вдруг он остановил удивленный взгляд на монахе, сосредоточенно жующем зелень.