Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса   ::   Говоров Александр

Щенятьевы-то, они от Симеона Гордого известны, со знатным мужем будешь и при дворе.

Татьян Татьяныч развязал свой чепец - ему дозволялось в девичьей присутствовать только в женском платье - и достал завязанную в узел тряпицу. Это был все тот же горящий мрачным блеском зеленый измарагд, отнятый некогда у хана Айдара.

- Вот мой дар тебе на свадьбу... А хочешь, лучше сделаем по-иному? Батюшка твой обещал меня запечь в пирог из полутора пудов... Пирог разрежут, я выйду, стану читать поздравительные вирши, заодно преподнесу сей перстень!

Степанида взяла перстень, поворачивала, глаза ее загорелись восхищением, почти как сам этот зеленый самоцвет.

Раскрылись двери верхних покоев, выбежала Софья:

- Стеша! Глянь, какое платье батюшка привез - парижское, самое настоящее...

И Стеша уже бежала к ней по лестнице, затем с блестящими глазами мчались по анфиладе покоев, а Софья, еле поспевая, восторженно сообщала на бегу:

- Здесь на корсаже рюшки канапе до самого дю тайль... А кружева не брабантские, петуший глаз, нет - те уже не галантуются. Кружева самые, самые... Как это сказать?.. Паутинка!

Шут, постояв, сел на нижнюю ступеньку, достал табакерочку, пощелкал по ней и насыпал табаку между большим и указательным пальцем. Нюхнул, закрыл глаза, потер нос, чихнул громоподобно. Затем вдруг вскочил и ловко перевернулся через голову. Задрав свои бутафорские юбки, закудахтал и кинулся в девичью.

Три дня длилась свадьба у Кавунниковых.