Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса   ::   Говоров Александр

И тогда петушок еще раз - звонко, будто предвещая рассвет, - запел уже под самым Покромным рядом. И третий раз запел, когда Бяша лихорадочно шарил рукой по двери - найти задвижку, бежать к калитке! Да, это была она. В полутьме двора, при отсвете снежных сугробов было видно, как она изменилась! Похудела, стала строгой, совсем взрослой. На ней был полушубочек мерлушковый и добротный канифасный платок.

- У тебя никого? - сказала она, входя в бывшую поварню. Размотала платок, сняла венчик, вынула гребни. - Ты отвернись, не гляди, я косыньку переплету.

- Устя! - только и мог вымолвить он, прижав руки к груди.

- Что - Устя? - усмехнулась она сквозь гребень, который держала во рту. - Была Устя, стала пустя...

- Оставайся с нами, оставайся! Устя! Отец попросит генерал-фельдцейхмейстера, тот ему не откажет...

Бяша сел рядом с ней на скамью, но она тотчас вскочила и стала прохаживаться, осматривая все. Что ей виделось здесь в этот миг? Ее детская колыбель? Материна прялка? Или уже недавнее - их киприановское бытие?

- Вот зачем я к тебе, - сказала она деловито. - Малыш этот, Василий, Авсеня, он и верно ведь мне брат. Но он был мал, чтобы разуметь, и я решила тогда, пусть лучше сего не знает, что ступинский отпрыск... Блажен отча не вем своя... Прошу тебя, Бяша милый, в память обо мне береги его!

Она пошарила в своем полушубке и достала что-то завернутое в бумажку.

- Надобно бы дар какой на память оставить либо денег... АН нету у меня ничего, сама на кормлении есмь. А тебе вот, Бяша, такую вещь принесла.