Жизни философов и софистов   ::   Евнапий

И подобно тому, как самые

красивые и приятные мелодии нежно ласкают слух всякого человека и воздействуют

даже на бессловесных животных (как рассказывают о песнях Орфея), так и слово

Хрисанфия было созвучно каждому и соответствовало характеру того или иного

человека. Он не был любителем философских споров и словесных состязаний,

считая, что они озлобляют спорящих. Также вряд ли кому-нибудь удалось бы

услышать, как он выставляет напоказ свою образованность или с важным видом

похваляется ею перед другими; напротив, он почтительно слушал то, что ему

говорили, даже если эти речи никуда не годились, хвалил даже неверные

рассуждения, словно и не слушая их с самого нача- {289} ла, но стремясь к

согласию, лишь бы не обидеть кого-нибудь. А если среди тех, кто усердствовал в

постижении мудрости, возникали разногласия, и он считал необходимым дать

совет, то воцарялась такая тишина, словно вокруг не было ни души. Ибо никто из

них не отваживался ни задать вопрос, ни предложить определение или цитату;

стушевавшись, они опасались высказаться или возразить, чтобы тем самым не

выставлять напоказ свои ошибки.

Многие из тех, кто мало его знал и не постиг глубину его души,

обвиняли его в неразумии и хвалили лишь его кротость. Но, услышав, как он

ведет беседу и разворачивает свои суждения и доводы, они начинали думать, что

перед ними не тот человек, которого они знали, а другой. Настолько иным

представал он, вдохновленный спором, — с разметавшимися волосами и с глазами,

в которых была видна душа, танцующая вокруг излагаемых им суждений.