JК
Золото телла сакетта :: Ламур Луис
Страница: 155 из 165Потом карабкался обратно и спускал Эйндж.
Я потерял всякое ощущение времени, я не мог уже вспомнить, бывает ли вообще на свете тепло.
Ниже нас находилось громадное старое дерево, вырванное из скалы с корнями. Оно растопырилось, как огромный паук, окаменевший с расставленными лапами в момент смерти. Чуть ниже росли несколько истерзанных ветром деревьев, а потом начинался лес. Нам были видны верхушки сосен и пихт, а за ними, далеко внизу, белый-белый снежный мир да кое-где бледное перышко дыма над каким-нибудь домом.
Держась за этот продутый ветром горный склон и глядя вниз, на эти верхушки деревьев, я не мог убедить себя, что где-то есть дом, в котором горит огонь, что где-то покачивается в своей старой качалке Ма, где-то поет Оррин. Слишком далек тот мир от ветра, холода и снега, который хлещет в лицо, словно песок.
Но спустив санки ещё немного, мы оказались среди деревьев. Отсюда и до самого дна осталась просто работа - направлять санки, время от времени накинуть виток веревки на ствол дерева, чтобы немного передохнули руки, и самим пробираться вниз. Раз Эйндж чуть не упала, а сам я почти все время держался на полусогнутых коленях.
Пока мы достигли тропы, которую я прорубил, когда строил маленький форт вокруг лагеря, я успел несколько раз упасть, и так задубел от холода и измождения, что почти ничего не соображал. Перекинув веревку через плечо, одной рукой поддерживая Эйндж, я двинулся между высоких сосен к дому.
Я потерял всякое ощущение времени, я не мог уже вспомнить, бывает ли вообще на свете тепло.
Ниже нас находилось громадное старое дерево, вырванное из скалы с корнями. Оно растопырилось, как огромный паук, окаменевший с расставленными лапами в момент смерти. Чуть ниже росли несколько истерзанных ветром деревьев, а потом начинался лес. Нам были видны верхушки сосен и пихт, а за ними, далеко внизу, белый-белый снежный мир да кое-где бледное перышко дыма над каким-нибудь домом.
Держась за этот продутый ветром горный склон и глядя вниз, на эти верхушки деревьев, я не мог убедить себя, что где-то есть дом, в котором горит огонь, что где-то покачивается в своей старой качалке Ма, где-то поет Оррин. Слишком далек тот мир от ветра, холода и снега, который хлещет в лицо, словно песок.
Но спустив санки ещё немного, мы оказались среди деревьев. Отсюда и до самого дна осталась просто работа - направлять санки, время от времени накинуть виток веревки на ствол дерева, чтобы немного передохнули руки, и самим пробираться вниз. Раз Эйндж чуть не упала, а сам я почти все время держался на полусогнутых коленях.
Пока мы достигли тропы, которую я прорубил, когда строил маленький форт вокруг лагеря, я успел несколько раз упасть, и так задубел от холода и измождения, что почти ничего не соображал. Перекинув веревку через плечо, одной рукой поддерживая Эйндж, я двинулся между высоких сосен к дому.