Бюст Бернини   ::   Пирс Йен

Было в его прическе нечто такое, что приводило в бешенство, заставляло предположить, что характер и мнения этого человека столь же тщательно разглаживались, нивелировались на протяжении многих лет, поэтому перестали существовать вовсе.

Сама обходительность и вкрадчивость, столь же безлик, как и белый диван, на котором сидит, адаптирован к любым обстоятельствам и не желает оскорбить кого бы то ни было.

Впрочем, оскорбительным ей казался вовсе не тот факт, что Барклай потратил целое состояние на свои костюмы и стрижки, туфли и золотые запонки; ведь Флавия, в конце концов, была родом из Италии. Итальянские мужчины всегда отличались тщеславием и суетностью, любили блеск мишуры. Одевались, чтобы произвести впечатление на самих себя, часто преуспевали в этом, и их мало заботило мнение других людей. Но тщеславие в случае с Барклаем отступало на второй план; он создавал себя с целью производить впечатление, прежде всего на других. И старался не выдавать при этом своего истинного «я».

Вести с ним беседу было трудно. Развязать ему язык было можно, лишь упомянув, что с учетом \всех обстоятельств ему крупно повезло, и он пока что еще не попал за решетку. Но говорить этого Флавия просто не имела права, и она страшно нервничала, опасаясь ляпнуть что-нибудь лишнее. Она решила начать с общего, стала расспрашивать об убийстве.

— Ничем не могу помочь. Даже абстрагируясь от действительности, не вижу, не понимаю, кому было выгодно убивать Морзби.